когда рэй смеётся - искренне, громко - запрокидывает голову. тощая шея торчит из ворота форменной футболки, и ключицы у него острые, кажется сейчас кожу прорвут.

но лучше всего когда он улыбается вот так, как сейчас (только ему). у него на щеках ямочки, и брэд каждый раз чувствует себя глупо, но ему очень хочется протянуть руку и дотронуться до одной пальцем.

поэтому он сжимает кулаки и отворачивается к окну.

@темы: gk

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

найс

ну и набор книг, конечно, радует



армейские техники выживания
спецвойска и их тактики и приёмы
а если не поможет, то КАК ЗАПИЗДЕТЬ ДО СМЕРТИ

---

снова возвращаясь к этой мысли:
я уже давно понял, когда не знаешь что сказать, лучше всего вставить фотографию

пижамы.

пижамы.

---

ну и, поскольку разговор об анафеме сегодня уже вёлся

- чёрный меня стройнит, - комментирует перегнувшись через его плечо рэй.

кто-то из его школьных приятелей прислал старые фотографии, среди которых была и эта. непонятная вечеринка, уйма ебанутых людей в странных костюмах, и рэй там не то бухой, не то обкуренный (а зная персона, скорее всего и то, и другое) и в чёрном мини-платье. на колени ему бесцеремонно взгромоздилась блондиночка в ярко-розовом. у рэя на фотографии волосы длиннее и на висках завиваются дурацкими колечками. а ещё он тощий (ну, то есть, ещё более тощий, чем сейчас).

- ты был королевой своего трейлерного парка, я так и подумал.

одна бретелька у платья сползла, чёрная вязь татуировки на своём месте, по груди вниз дорожка волос уходит. брэд непроизвольно облизывает губы, прослеживая её путь взглядом.

рэй ржёт, пихая его в плечо:
- ах ты говнючок, вижу я о чём ты подумал! ладно, так и быть, когда домой поеду посмотрю, может удастся у сестры спиздить одно.

колберт являет собой идеальное соответствие своему прозвищу, ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он говорит рэю: «пиздуй отсюда, принцесса», но рэй-то знает.

---

и даже так.


kitsunejin


Нэйт знал о себе всё, что нужно, ещё задолго до того, как записался в морскую пехоту. Но после школьных занятий физкультурой, после совместных душевых и жизни в общаге, он хорошо умел прятать свои истинные желания. Ни разу за всё это время никто так и не узнал правду, и Нейта это вполне устраивало. Но сейчас, здесь, в Ираке, совсем не великолепное тело Руди заставило его терять контроль, и не медленная улыбка Колберта, стягивающего футболку и обнажающего покрытую татуировкой мускулистую спину. Это был Рэй Персон. Тощий, вертлявый, вечно болтающий языком капрал Рэй Персон, с его татуировками, его смехом, его дурацкими песнями. Именно он заставлял Нэйта сходить с ума.

Нэйт всегда так хорошо скрывал свои истинные желания.

Но каждый раз, когда он видел улыбку Рэя, Нэйт хотел, чтобы тот узнал, что ему снится. Нэйт хотел показать ему.

Он не имел на это права. Сны должны были оставаться снами. Но, боже, как же Нэйт хотел.

@темы: перевод, gk

---

хаха, вот вы не курите и ничего интересного не видите! а так вот выходишь, а у нас тут люди в чёрной форме и с винтовками ходят. класс

---

«Да, в Кукуньеваце они видели подлинное лицо войны. И не существует Голливуда, который был бы способен передать то, что передавали слегка накрененные кадры, снятые Маркесом: серое нависшее небо, горящие дома, молча шагающие по дороге солдаты, разлитые в воздухе ощущение опасности, безмерную тоску и одиночество. Барлес вспоминал, как оператор шел в общем ряду, камера на лице, безучастное выражение лица, глаза полуприкрыты — он пробует войну на вкус. И Барлес совершенно точно знал: в тот день в Кукуньеваце Маркес был счастлив.»

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

---

«Но, несмотря на все это, несмотря на то, что невезенье действительно существует, мало кто из бывалых репортеров верит в него. На войне гораздо важнее закон вероятностей: с этим кувшином столько раз ходили к источнику за водой, что ему пора разбиться.»

---

и ещё

«Барлес поморщился: при взрывах всегда поднимается туча пыли, и, когда тебя убьют, будешь лежать весь в пыли, потому что стряхнуть ее некому. От взрывов во все стороны разлетаются пыль, камни и железные осколки, и тебя убивает, и ты лежишь, как этот хорватский солдат, один-одинешенек в придорожной канаве около моста в Бьело-Полье.»

---

© территория команчей

Текстовые заставки… Проблема состоит в том, что военные репортажи для телевидения нельзя делать, сидя в гостинице, — необходимо отправиться туда, где происходят события. И вот ты добираешься до места, встаешь перед «Бетакамом», ты в кадре, стараешься держаться раскованно и начинаешь говорить. Если идет стрельба и слышно, как пули свистят над твоей головой, текст выигрывает, но очень часто именно из-за шума он никуда не годится и приходится все начинать сначала. Он никуда не годится и в том случае, если ты вклиниваешься посередине, то есть если ты говоришь: «Сегодня утром сильно ухудшилась ситуация в секторе Витеж», — и тут совсем рядом раздается взрыв, — бух! — и вместо того, чтобы сказать «в секторе Витеж», ты говоришь «в секторе… мать твою». А иногда ты совсем пустой и стоишь, глядя прямо в камеру, как последний идиот, и не можешь выговорить ни слова, потому что только ты раскрыл рот, как в голове у тебя что-то заклинило, словно там только что отформатированный жесткий диск. А потом ты приезжаешь в тыл или в Мадрид, и всегда находится кретин, который спрашивает, неужели выстрелы в твоих материалах были настоящие? И ты не знаешь, то ли принять это за шутку, то ли вышибить ему все мозги к чертовой матери.
-----------------------

Как и этот убитый, тот парень был похож на киноактера, и они звали его «Красавчиком». Пробираясь через кукурузу, парень, к их ужасу, наступил на мину, которая не взорвалась, потому что это была ТМБ, русская противотанковая мина, и ей нужно давление в сто восемьдесят килограмм, чтобы сказать: «А вот и я!». Но лежавший в кювете не мог быть Красавчиком, потому что этот был хорватом, а тот — мусульманином. К тому же на следующий день после случая в кукурузе Красавчик наступил на другую мину, на сей раз противопехотную, которой нужно всего девять килограмм, чтобы взорваться, что она и сделала, как только парень поставил на нее ногу. Есть люди, которые рождаются, чтобы наступать на мины, и случай с Красавчиком объяснялся просто предназначением: он был рожден, чтобы наступать на мины.

---

© территория команчей

На профессиональном жаргоне они называли это «территория команчей». Для военного журналиста территория команчей — это место, где инстинкт подсказывает тебе, что нужно притормозить и дать задний ход. Это место, где дороги безлюдны, а вместо домов обгоревшие развалины; где всегда сумерки, и, плотно прижавшись к стене, ты пробираешься вперед, туда, где стреляют, и слышишь, как битое стекло похрустывает у тебя под ногами. Потому что там, где идет война, земля всегда усыпана осколками стекла. Территория команчей — это место, где у тебя под ботинками все время похрустывает битое стекло и где ты знаешь, что за тобой наблюдают, хотя сам никого не видишь. Где ты не видишь снайперских винтовок, но чувствуешь, что тебя держат на прицеле.
--------------------

Оба партизана погибли, а Маркес полгода пролежал парализованный, потому что его позвоночник рассыпался на составные части; ноги у него не двигались и он ходил под себя. Однако благодаря силе воли и упорству он выкарабкался, хотя никто и гроша ломаного за него не давал. А теперь, когда Маркес появлялся в редакции, люди отходили и издали украдкой поглядывали на него, и не потому, что Маркес был на войне, — просто снятые им кадры были войной.

Не снял я этот взрыв.

Видел.

Слишком далеко.

Лучше слишком далеко, чем слишком близко.

Это была одна из заповедей их ремесла. Так же, как — «лучше тебя, чем меня», и Маркес задумчиво кивнул. С этой дилеммой всегда сталкиваешься на территории команчей: если слишком далеко, то ты не можешь снять; а если слишком близко, то ты уже никому не сможешь об этом рассказать.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

персон заявляется поздно вечером, где-то пропадал весь день, а телефон так и остался лежать в прихожей.
облепляет дверной косяк, по дурацки салютует брэду, прикладывая два пальца ко лбу. колберт просто ложку в воздухе задерживает и медленно считает про себя до пяти, дожидаясь пока раздражение не отступит перед голодом, снова продолжает есть так ничего и не сказав.

рэй валится на диван как был, в стоптанных пыльных кроссовках, отрубается моментально. один рукав куртки успел стянуть, на второй сил уже не хватило.

ночью забирается в кровать, наваливается сверху, елозит, пытается поцеловать. от него всё ещё несёт каким-то дешёвым пойлом, но брэду почему-то плевать.
тёплый, вертлявый, локти острые, коленки, ластится к нему. брэд кладёт тяжёло ладонь на стриженый затылок, сжимает пальцы на бедре. резко переворачивает, подминая под себя, и рэй послушно замирает.
недоумок.
-----------


рэй дышит прерывисто, тяжело. потом вдруг беззвучно смеётся.
«колберт», шепчет, «колберт, ты только подумай. если бы ты не был такой сентиментальной портовой проституткой, могли бы ещё в марте начать». снова смеётся, беспомощно как-то, почти удивлённо. смех переходит в тихий стон.
брэд говорит «иди нахуй, рэй». говорит «завали наконец ебало и не мешай». но крепче прижимает к себе, нависает над ним, смотрит так, что…
рэй закрывает лицо локтем, отворачивается. невыносимо.

потому что тикает столько ненужных стрелок
и мы пересечёмся сегодня пока не несет горелым
запахом из гортани -
знаешь, пока не умеем слышать остаётся встречаться ртами
©

@темы: gk

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

божечки мои, мне в тумблере написали, что я няшечка и молодец


господи, что делать, что делать?!

не буду ничего отвечать ><