я обнаружил что тоска по месту оказывается тоской по времени я возвращался в Хайфу Нью-Йорк Гватемалу и не находил города который когда-то оставил дорогие сердцу исчезали разъезжались тонули в делах умирали их не было более мне оставались только воспоминания только тоска по новой тоске только тяжелозелёный дым самшита лиловый дымок жакаранды пепел чертополоха
sometimes, it’s difficult to know what needs to be documented most carefully: entering a place or leaving it beginnings or endings or something in between
в детском саду ждать, когда тебя заберут родители, в школе ждать, когда закончится урок, на выпускном ждать, когда всё вообще и в принципе закончится, в университете ждать окончания первого курса, второго курса, сессии , диплома ждать ждать ждать, как манны небесной, что вот это сейчас закончится и начнется что-нибудь не такое ужасное, а хотя бы чуть по-легче
ах да, стивен фрай вновь снабдил меня воодушевляющей мыслью: «корить себя за совершенную глупость он не собирался. время, которое попусту расходуется на угрызения совести, лучше потратить на то, чтобы чему-нибудь научиться.»
на той единственной фотографии, которая у него есть, рэй не смотрит в кадр. неизвестный фотограф поймал его в тот момент, когда он прикуривал сигарету - нахмуренные брови, плечи подняты, он осторожно прикрывает огонёк от ветра сложенной в горсть ладонью - здесь ему от силы лет семнадцать. он выглядит совсем не таким как сейчас. рэй на фотографии ещё не научился прятаться за широкой улыбкой и уверенными словами, ещё не покрылся, как шрамами, татуировками. здесь он просто угрюмый подросток, такой же как и все подростки - ощетинившийся, угловатый, неприкаянный.
брэд наткнулся на неё случайно, просто выудил из кучи старого хлама на столе персона, а потом, повинуясь внезапному порыву, зачем-то аккуратно спрятал в бумажник.
Они смеялись. Но они были молоды, а у молодых устаревшее понятие о войне: честь, красота, героизм. Как в поединке между Гектором и Аяксом: два воина сначала ожесточенно сражаются, а потом обмениваются драгоценными дарами. Я был слишком стар, чтобы во все это верить. Мы выиграли эту войну с помощью деревянного коня, огромного коня с брюхом, полным солдат. Мы выиграли ее благодаря обману, а не открытой битве лицом клицу, честной и благородной. И это им, молодежи, никогда не нравилось. Но я был стар. Одиссей был стар. Мы знали, что и война, которую мы ведем, тоже состарилась и что однажды ее выиграет тот, кто сможет сражаться по-новому.